Логин
Пароль
 







 

 

 
 

 

 

 
 

 

Зачины в народных сказках крымских караимов – караев (Кропотова Н.В)

 

 

 

 

 

 

Зачины в народных сказках крымских караимов – караев


У статті здійснюється спроба пояснення природи й значення зачинів у народних казках кримських караїмів. Приводиться теза про те, що приказка  виявляє собою залишкову форму колишнього міфологічного побутування казки. Колись зачини народних казок кримських караїмів мали форму й зміст міфологічного оповідання, яке сходить до загальнотюркських джерел, але із часом сакральні змісти були втрачені. Збереглася лише ритмічність оповідання й співвіднесення з давніми часами.

Ключові слова: зачини, казки, кримські караїми, фольклор, народні казки кримських караїмів.

 

В статье производится попытка объяснения природы и значения зачинов в народных сказках крымских караимов. Приводится тезис о том, что присказка являет собой остаточную форму прежнего мифологического бытования сказки. Некогда зачины народных сказок крымских караимов имели форму и содержание мифологического повествования, которое восходит к общетюркским истокам, но с течением времени сакральные смыслы были утрачены. Сохранилась лишь ритмичность повествования и соотнесение с давними временами.

Ключевые слова: зачины, сказки, крымские караимы, фольклор, народные сказки крымских караимов.


This article makes an attempt to explain the nature and meaning of beginnings in national fairy tales of Crimean Karaites. It is stated that the flourish is the residual form of a former mythological existing of a fairy tale. In the old days beginnings in national fairy tales of Crimean Karaites had a form and content of a mythological narration, which goes back to all-Turkic sources, but eventually sacral senses have been lost. It has remained only rhythm of a narration and correlation with old times.

Key words: flourish, beginnings of fairytales, folklore, national fairytales of Crimean Karaites. 


Становление и обособление сказки как жанра фольклора из общей мифологической традиции повествования происходит на определенном, более позднем этапе развития культуры народа. В сказках можно отыскать скрытые от поверхностного взгляда следы мифологического мышления, тотемических верований, мифологического восприятия мира. Практически с первых строк сказка увлекает, завораживает и переносит слушателей в иную реальность, которая кажется чистым вымыслом. Сказки многих народов начитаются с так называемых зачинов, именно они открывают волшебное, нереальное повествование. В данной статье мы постараемся объяснить природу и значение зачинов в народных сказках крымских караимов.

В фольклорном наследии караев сохранились следующие названия сказок: масал, месель, фасыл и йомакъ.

Слово «масал» – это фонетически видоизмененный вариант арабского «месель», что означает поучительное слово, совет. Скорее всего, термин перешел из турецкого напрямую или посредством крымскотатарского языка. Например, в турецком фольклоре наряду со словами «масал» и «месель» при обозначении сказки встречаются также слова «метель» и «матал». А в некоторых областях Турции, вблизи г. Анкары, практически ко всем образцам фольклора, таким как тюркю, мани, и даже бильмедже применяют одно слово – «месель» [23:3].

Слово «фасыл», согласно «Караимско-русско-польскому» словарю, переводится как случай, событие, приключение, и также имеет арабское происхождение [1: 593].

По мнению Сераи Марковича Шапшала[1], типичная караимская сказка –йомакъ - начинается с обязательной присказки – йомакъ баши [15]. В «Опыте словаря тюркских наречий» В.В.Радлова слово «йомакъ», «йомахъ» также переводится как сказка. Кроме того, В.Радлов указывает, что данное слово помимо тракайского диалекта караимского языка встречается также в чулымском[2] и барабинском[3] наречиях [7: Т.1.446].

В крымскотатарском языке сохранилось слово «джумакъ», которое обозначало и загадку, и сказку. В частности, в произведении известного крымскотатарского общественно-политического деятеля Н. Челебиджихана «Молитва ласточек» («Къарылгъачлар дуасы») имеется воспоминание автора о том, как учитель рассказывал сказку - джумак. Приводится «текерлеме» - сказочный зачин: ’’Zaman zaman ekende. Evel zaman ekende...Opuk ulema ekende...Qarılğaç qadı ekende...Duvadaq mufti ekende...’’ [19: 156]. Это всего лишь один из кратких вариантов сказочных зачинов. Нужно отметить, что по форме рассматриваемые нами сказочные зачины крымских караимов, крымских татар и турок схожи. Здесь можно говорить, что караимские «йомакъ башы» и крымскотатарские и турецкие «текерлеме» по сути одинаковые явления. Для примера приведем некоторые из них.

Йомакъ башы, встречающиеся в фольклоре крымских караимов:


’’Zaman zaman ekende, pire berber ekende, deve dellek ekende, suv sığır katır ekende, men on beş yaşında ekende,baba beşlikte bala ekende, men babamnıñ beşigini tınğır-mınğır tebretkende, qaplu-qaplu baqalar qanatlandı uçmağa; deñizge bie ateş tüşti, balıqlarnıñ sırtı pişti, evle ki araba tuttılar Balıqlavağa qaçmağa, Aqmecitniñ minaresi egildi Salğırdan suv içmege. Eski Kırımğa gemi yanaştı qarşı qarşığa Stambolğa köçmege.

O yalan, bu yalan, doğrısı: filni yuttı bir yılan. Hıncı bolasıñ, Mıncı bolasıñ, eger bu hekiyeti tıñlamasañ, hamam toqmağı qadar çıban çığarasın. Hekiyedir bunıñ adı – tıñlamaq ilen kelir dadı.

Az mı keter, uz mı keter? Altı ay, yaz, baar bır küz mı keter? Aylanıp artına baqsa – yıne boyı yol keter.

Diñle endi hekiyeti – dülberler elinden şikayatı. Boz eşeq kiydi fistanıñ, bardı yıqtı erbaqanıñ qavun harpuz bostanını. Bir batmandır qavunı, eki bindir harpuzı. Ketiriptiler, ketiriptiler, keseler, üstüne şeker seperler, onu da yerler sabahtan. Bahçisaray han-tahtı, Akmecit Salğıra baqtı, Gözlüveniñ ilk baar vahtı açılmamış gülleri yığdır.

Az mı keter uz mı keter? Altı ay, yaz, baar, bır küz mı keter? Etik elde, çubıq belde; dere-töpe, düm düz keter. Qoçerek, qonaraq, kave-tütün içerek keter. Tüveden çamur, tabanına toz degmez. Aylanıp artına baqsa – arpa boyı yol keter.

Aysa bayda buza bar, içer bolsan, anda bar. Bahsarayda güzel bar, quçar bolsañ, anda bar....’’ [16: 16-17].


’’Zeman zeman ekende, pire berber ekende, deve dellek ekende, suv sığır katır ekende, men on beş yaşında ekende, babam beşikte bala ekende, nenem qındaqta ekende, men babamnıñ beşigini tınğır-mınğır tepretkende, qaplu qaplu baqalar qanatlandı uçmağa, denizğa bir ateş tüşti, balıqlarnıñ sırtı pişti, evlaki araba tuttılar Balaqlavağa qaçmağa, Akmeçitnıñ minaresi egildi Salgırdan suv içmege, Eski Kırımğa gemi yanaştı qarşı qarşığa Stambolğa qoçmağa.

            O yalan, bu yalan, dogrısı – filni yuttı bir yılan. Hıncı bolasıñ, Minci bolasıñ, eger bu hekiyeti dıñlamasañ, hamam toqmağı qadar çıban çığarasın; ençelos, pençelos hurnası qadar fiskeler atasıñ. Men hamamda yatar edim, yastıçığım marmar edı, töşeçigim yoldaş edı, keldi bir gurbat ayttı: saña bir kelin aldım dedi, boyı boynına, eli eline, öpseñ bir defa, quçsan bir sefa, qaşları elâl, yanaqları al, dudaqları bal, oymaq avuzlı, badem burunlı, bir hoş gülüşlı, durunç memeli, kalem parmaqlı, teni biyaz, baqışı hoş, elâ gözli, şirin sözli, surma saçlı, qalem qaşlı, inci tişli, yigit eglencası, civan delisi. Ketti aqılım, qalmadı fikirim, büküldi belim, dutuldu tilim. Oldım zevdaya.

            Bardım baqtım kelinni: kök qarınlı, patlıcan burunlı, her sabah qalqar, dudağı sarqar, körenler qorqar, başı keli, arqası yağır, eki qulaq birden sağır. Dutmaz eli, bükülmüş beli, dolanır tili, sankim bir deli, sarqar başı, düqülmiş dişi, seksandır yaşı, bitmişdir işi. Burnı aqar, egri baqar, bağırımkâr; Hekiyedir bunıñ adı, tıñlamaq ilen gelir dadı.

Az mı keter, uz mı? Altı ay, yaz bahar, bir küz mı keter? Enış ketmez, yoqış keter. Dere-tepe dubduz keter; dere demey, tepe demey: deryalardan yol kibik, tepelerden sel kibik, qoçaraq, qonaraq, qave, tütün içerek, buz üstüne çoqraq, kimi yalan, kimi kerçek, aylanıp artına baqsa, yine boyu yol keter.

            Tıñla endi hekiyeti, dilberler elinden şikayatı. Boz eşaq kiydi fistanı, bardı yıqtı Erbaqanıñ qavun qarpuz bostanı, bin batmandır qavunı, eki bindir harpuzı, ketirirler, keserler, üstüne şeker seperler onı da yerler sabahtan. Bahçesaray han tahtı, Akmecit Salgıra baqtı, Gözlveniñ ilk bahar vahtı açılmamış gülleri yığdı.

            Az mı keter, uz mı keter. Etik belda, çubuk elde keter, aylanıp artına baqsa, arpa boyı yol keter. Orga bardım: at etinden, baygur (ayğır) sutundan, tezek tutundan, ayran çanağı qalqmaz boldu omuzdan. Ay – saviyada (Ay-sava) buza bar, içar bolsan onda bar, bahsarayda guzel bar, quça bolsan anda bar...’’ [2: 46-47].


Примеры текерлеме из народных сказок крымских татар:


’’Evel, Evel ekende, evel zaman ekende, deve dellâl ekende, sen beşikte ekende, men eşikte ekende, qazalar torğay ekende, kunumuz baqır ekende, evimiz taqır ekende, suv sığır amamcı ekende, baqa berberci ekende, qaplı-quplı baqalar qanatlandı uçmağa, deryadaki balıqlar kira tuttı qoçmege, qaynata bekmez qaynata, qızı qaşını oynata.

Perdeqay Perdeqay ekende, Perdeqay keldi cuvurıp, çalğı sabını suvurıp. Ştanına baqsañ avı yoq, qavtaşına baqsañ qavı yoq. Mına sizge bir taqmaq, masalımnı diñlep baq...’’ [18:27].


’’Evel, Evel ekende, evel zaman ekende, develer dellâl ekende, sen beşikte ekende, men eşikte ekende, qazalar torğay ekende, kokumuz baqır ekende, erimiz taqır ekende, suv sığır amamcı ekende, qaplı-quplı baqalar qanatlandı uçmağa, deryadaki balıqlar kira tuttı qoçmege...

Qaynata bekmez qaynata, qızı qaşını oynata. Oynatma qız qaşıñnı, keser babañ başıñnı. Senin babañ tav başı, menim babam suv başı. Suv başınıñ atları arpa aşap kişneşir, kürpe aşap tişleşir, eniş kelse: ’’Tır!’’ – demez, qır kelse de: ’’Cur!’’ – demez. Altmış baqla arpañnı, edim demez şu atlar. Uç quyunıñ suvunı, içtim demez şu atlar...

Perdeqay Perdeqay ekende, Perdeqay keldi cuvurıp, çalğı sabını suvurıp. Ştanına baqsañ avı yoq, qavtaşında qavı yoq. Mına sizge bir taqmaq, masalımnı diñlep baq...’’ [18: 346-347].


В турецком фольклоре текерлеме исполнялось не только как зачин сказки. Существует множество вариантов текерлеме, в зависимости от случая, когда они произносятся. Это могут быть приговоры, которые читают во время праздников (рождение ребенка, свадьба); похорон; различные заговоры от болезней; приговоры, связанные с некоторыми верованиями; считалки в играх и т.д.

Вот некоторые примеры текерлеме, которые исполнялись как зачины турецких народных сказок:


’’Evvel zaman içinde, halbır sarat içinde. Sarada (kalburun büyüğü) bir od düştü. Qarpuz domaldı qaçtı. Balıq qavağa uçtu...’’


’’Evvel zaman içinde, kalbur saman içinde, develer tellak iken, eski hamam içinde, hamamcının tası yok, külhancının baltası yok, bu yalanın ötesi yok...’’


’’Evvel zamanda iken, kalbur samanda iken, az iken, uz iken, anam evde kız iken, deve boku koz (ceviz) iken, kara tavuk kömürcü, saksağan berber iken, at ekmekçi, köpek dülger iken, deve bezzaz (kumaş satan) horoz tellal iken, tavuk saatçi eşek tuzcu iken, koyun kayyum (camide temizlik yapan adam), keçi müezzin iken, tilki simsar, kedi çuhadar (lâhyalık) iken.

Anam eşikte iken, babam beşikte iken. Anam ağlar anamı sallardım, babam ağlar babamı sallardım derken babam düştü beşikten. Ben hoplandım eşikten. Anam kaptı maşayı dolandırdılar bana dört bir köşeyi...

Anam kaptı yarmayı (iri odun parçası), ben ocaktan dolmayı, dolapta koptu patırdı, yoğurt üstüme atıldı, aklım kaçtı kurtuldu...’’ [22: 58-60]


Приведенные выше примеры зачинов между собой схожи по форме – все они рифмованны и ритмичны, что способствует привлечению внимания слушателя. Что же касается смысловых различий, то здесь вообще трудно говорить о присутствии какого-либо смысла. Описываемые события настолько нереальны и смешны, что трудно и бессмысленно их соотносить с какими-либо реальными историческими фактами. Однако все зачины имеют одну общую черту – они открывают сказочное повествование, перенося нас в далекие, нереальные времена: «Zaman zaman ekende», «Evel zaman ekende» - «Когда-то давно…», «Bir zamanda bar eken, bir zamanda yoq iken…» - «Когда-то было-небыло…» - с этих слов начинаются практически все присказки. Полные присказки сохранились далеко не во всех сказках. Однако, даже если в начале сказки отсутствует длинное вступление, обязательно присутствует хотя бы первая строчка зачина из приведенных выше вариантов.

Обрамляющие формулы башкирских народных сказок по своей форме и содержанию также схожи с крымскокараимскими «йомакъ башы» и крымскотатарскими «текерлеме». Традиционные зачины сказок башкирского фольклора имеют стихотворную форму и представляют собой маленькие рассказы-небылицы. Называются они – «хамак», что опять возвращает нас к караимскому слову «йомак». В таких зачинах обычно повествуется, что герои сказки жили когда-то очень-очень давно. Причем не только присутствуют слова «давным-давно» (борон борон заманда), но и перечисляются различные небылицы: «Давным-давно, когда сорока была сенатором, воробей – начальником, коза – командиром, жил-был, говорят, в одном ауле некий человек» [14: 250-251].

Слово «йумах» встречается также в чувашском фольклоре и у тувинцев Алтая.

В чувашском языке понятие о сказке передается двумя терминами: «йумах» и «халап». Причем происхождение термина «йумах» связывают со словами «юм», «юммас», что означает заклинание, чарующее воздействие на кого-либо или что-либо при помощи слов и действий магического характера. Слово «халап», в свою очередь, переводится как занимательная беседа, разговор. Термин «юмах» чаще всего применяется к волшебным сказкам и сказкам о животных. Сказки же более позднего времени создания, то есть бытовые и новеллистические определяются как «халап» [11: 54-55].

У тувинцев Алтая термином «домак» определяются мифы, сказания о создании вселенной [12: 18]. В сказочных зачинах тувинцев также сохранено описание древнего времени :


«Ааа..в давнее время, время, когда возник мир, росла тогда трава такая – с корнями, что волчьи хвосты, с колосьями, что лисьи хвосты….Ааа – вода текла из безводной теперь земли, трава росла из бестравной теперь земли, скота было столько, что не настичь его было голосом, подданных было столько, что не настичь их было законами…Это было время, говорят, когда хвост верблюда касался земли, когда рога горного козла задевали небо…и т.п.»;  


«Ну, дети мои, сейчас я первым расскажу сказку. Столько было темно-пятнистых коней, говорят, что они весь Алтай наполняли. Столько было темных черногривых коней, говорят, что они весь Хангай наполняли. Золотой источник и источник серебряный служили им водопоем, так ведь говорят! А пестрая большая гора Сюмбер-Уула служила им заслоном, говорят. Начал вертеться земной шар И был сотворен Чингис Хаан, говорят…»


«Когда возникла земля и вселенная во всей красе, когда раскачивались молодые деревья, высотой в тридцать саженей и трава осока, высотой в три сажени…» [12: 154-157].


Подобные зачины, в которых слушателям рассказывают о далеких от реальности давних временах, существуют и в культурах других народов. Но сохраняются они больше в форме мифов.

Характерный признак мифа, по мнению Е.М.Мелетинского  - отнесение повествуемого действия к мифическим, далеким, сакральным временам. Этот признак ярко выступает в фольклоре многих племенных групп американских индейцев и австралийских народов. «К представлению о мифическом времени и тотемных предках восходят зачины вроде следующих: "Это было тогда, когда звери были людьми", "Когда жил Ворон и его народ", "Когда земля только что создавалась" и т. п. С полным забвением тотемических верований подобные зачины приобретают иронический оттенок. В развитой сказке их вытесняет зачин, указывающий на неопределенное время и место действия.» [4: 144].

На основании обнаруженных параллелей, можно сказать, что сохранившаяся в караимском и крымскотатарском фольклорах присказка, являет собой реликтовую форму прежнего мифологического бытования сказки. В данном случае миф, можно рассматривать как первичную форму устного повествования, которая, спустя века, утратила сакральный смысл и ритуальное значение.

Одна из самых главных тем в мифологии – происхождение вселенной, превращение Хаоса в Космос, где описывается последовательное происхождение частей мира и его элементов. М.Элиаде указывает, что в космогонических мифах разных народов и племен, вначале в общих чертах упоминаются основные моменты сотворения Мира, а далее рассказывается о генеалогии королевской семьи, либо вождя, либо об истории происхождения племени [17: 40].

Стеблева И.В., занимаясь анализом литературных канонов в орхонских текстах, приходит к выводу, что они составлены согласно архаической системе повествования в тюркоязычной словесности [13: 50-55]. В текстах присутствует – зачин, содержание и концовка, составленные по определенной схеме. Причем китайский текст надписи на памятнике Кюль-тегину, не имеет сходства с тюркским текстом, ни по содержанию, ни по построению. Кроме того, китайский текст написан прозой.

Повествование в честь Кюль-Тегина начинается с изображения времени мифологического прошлого народа тюрков: «Когда вверху голубое небо, а внизу бурая земля возникли, между ними возникли человеческие сыны» [13: 52]. Таким образом, обрисовывается картина мира, поделенного на три пространства – верхнего – божественного, среднего – человеческого и нижнего – земного, потустороннего.  При этом происхождение кагана связано с божественным пространством, что подтверждают его эпитеты в тексте: «неборожденный», «небоподобный», и его избрание связано с актом божественной воли. Можно говорить, что истоки подобного повествования восходят к ранней религиозно-мифологической системе, бытовавшей у тюркских племен.

Как мы уже упоминали выше, жанровая система фольклора напрямую связана с обрядово-мифологической традицией. Первые фольклорные произведения были ей обусловлены и связаны с некой сакральной, тайной информацией. Это подтверждают исследования В.Веселовского, В.Проппа, Е. Мелетинского. Однако с течением времени акцент с передачи важной информации переносится на наррацию – содержание сюжета. «К установлению нарративного статуса ведет деритуализация и десакрализация – потеря текстом статуса сообщения, исходящего от предков или от богов. Десакрализация также вызывает переход событий мифа в область нестрогой достоверности» [6: 74].

Таким образом, постепенно главным становится не передача информации, а творение текста, мифическое время заменяется сказочным, появляются новые герои и мотивы. Тексты обрастают тропами, расширяются и видоизменяются по форме и содержанию, порождая новые жанры и затрудняя в дальнейшем их разграничение. Связь с мифологией и народными верованиями в фольклоре обрывается не резко. Сохранность элементов, восходящих к мифологии и различным верованиям, подтверждают научные анализы сказок различных народов, в частности академические исследования Владимира Яковлевича Проппа [8, 9], который отмечает, что к сказителю изначально было отношение, как к человеку, владеющему очень важной, сакральной информацией. [8:311] . Первоначальное отношение к сказителям было как к посредникам между духами и людьми. Считалось, что именно духи наделяли определенного человека тайной информацией и вдохновляли его на импровизацию.  

Основываясь на статье Т.М.Садаловой [10], можно отметить схожесть в отношении к сказителю и у алтайских народов. Автор статьи пишет, что сказитель воспринимался почти как предсказатель, способный видеть прошлое и будущее. Во время ритмичного, речитативного повествования сказки существует запрет на ее прерывание, т.к. по верованиям сказитель входит в чужое пространство и должен оттуда благополучно вернуться. В соотношении повествования сказочника и шаманского действия автор статьи усматривает древность шаманского функционирования сказки [10: 147-150].

В ходе эволюционного развития мифологические представления отошли на задний план, потеряли свое истинное значение, и у сказителей главным становится не передача, сакральной информации, а творение и передача текста. Рассказчик напрямую связан с аудиторией и должен уметь удержать эту связь. Он старается усилить эффект производимый на слушателей, добавляя все новые и новые подробности, украшая свой рассказ эпитетами, гиперболами, сравнениями, метафорами и др. тропами. Текст теряет статус сообщения от богов и духов и становится цельным художественным произведением. Традиции повествования, построения сюжета архаического фольклора постепенно, с течением времени попадают под влияние  традиций классической литературы.

Принимая во внимание вышесказанное, можно сделать вывод о том, что некогда зачины народных сказок крымских караимов имели форму и содержание мифологического повествования, которое восходит к общетюркским истокам, но с течением времени сакральные смыслы были утрачены. Сохранилась лишь ритмичность повествования и соотнесение с давними временами.

Наряду с этим, присказка крымских караимов отражает принадлежность к местам проживания народа. В ней имеются Крымские исторические топонимы, такие как: Bahçisaray, Akmecit (Симферополь),  Salğır (Салгир), Gözlüv (Евпатория) Balıqlavağa (Балаклава), Eski Kırım (Старый Крым). Естественно, что подобные вкрапления появились в более поздний период существования сказки, который может насчитывать не один десяток веков. Указания на типично крымские местности могут быть рассмотрены как своеобразные поэтические особенности зачинов народных сказок крымских караимов.

 

                                                                                                                                                                                                                                  Кропотова Н.В.


Литература



  1. Караимско-русско-польский словарь/ [ред.-Н.А.Баскаков, А.Зайончковский, С. Шапшал].- М.: Русский язык, 1974. – 688 с.
  2. Кокенай В.Я. Крымские караимы /[рукопись]. – С.46-47.
  3. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии./ С.Е.Малов. - М., Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1959 – 112с.
  4. Мелетинский Е.М. Миф и сказка/ Фольклор и этнография.- Л.: Наука, 1970. – 198 с.
  5. Мелетинский Е.М. О мифологии Востока и запада/ Е.М.Мелетинский/Фольклор и мифология Востока в сравнительно-типологическом освещении. - М.: Наследие, 1999. – 333 с.
  6. Мелетинский Е.М. Неклюдов С.Ю., Новик Е.С. Статус слова и понятие жанра в фольклоре/ Мелетинский Е.М. Неклюдов С.Ю., Новик Е.С. /Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М.:Наследие, 1994. - С.38-104.
  7. Опыт словаря тюркских наречий/ [авт. Сост. Радлов В.]. – 3 Т. – СПб: Типография Императорской Акад. Наук, 1899.
  8. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки/Владимир Яковлевич Пропп. - М.: Лабиринт, 2005 – 332 с.
  9. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. /Владимир Яковлевич Пропп. - М.: Лабиринт, 2005 – 348 с.
  10. Садалова Т.М. О термине «чорчок» (сказка) в контексте сказочной и шаманской традиции/ Т.М.Садалова //Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и современность. Труды международной конференции в 3-х томах. Июнь 9-13, 1992. Казань – Москва: ИНСАН, 1997., Т. 2. – С.147-150.
  11. Сироткин М.Я. Чувашский фольклор. Очерк истно-поэтического народного творчества. /М.Я.Сироткин. - Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1965. – 132 с.
  12. Сказки и предания Алтайских тувинцев. /[собраны Эрикой Таубе. Авторизированный перевод с немецкого Б.Е.Чистовой] - М.: Восточная литература РАН, 1994. – 382 с.
  13. Стеблева И.В. Поэтика древнетюркской литературы и ее трансформация в раннеклассический период./ И.В.Стеблева. - М.: Наука, 1976. – 214 с.
  14. Сулейманов А.М. обрамляющие формулы башкирских народных сказок/А.М.Сулейманов/ Фольклор, литература и история Востока. - Ташкент: Фан, 1984. – 422 с.
  15. Шапшал С.М. История тюрков-караимов в Крыму, Литве и Польше /рукопись/ - Вильнюс, 1962.
  16. Шапшал С.М. Краткий очерк тюрко-караимской литературы / С.М.Шапшал// Известия Караимского Духовного Правления. - № 2. – декабрь. – 1918. – С.16-17.
  17. Элиаде М. Аспекты Мифа. / М.Элиаде. - М.: Академический проект, Парадигма, 2005. – 224 с.
  18. Къырымтатар халкъ масаллары./[Собр.К.Джаманаклы, А.Усеинов]. - Симферополь: КъДжН, 2008. – 384 с.
  19. Къандым Юнус. Куреш мейданыны от басамаз./Ю.Къандым. - Симферополь: Къырым девлет окъув-педагогика нешрияты, 2002. – 256 с.
  20. Duymaz Ali. İrfanı arzulayan sözler. Tekerlemeler./А.Duymaz. - Ankara: Akçağ yayınevi, 2002. – 446 s.
  21. Peretev Naili Boratav. 100 soruda Türk Halk Edebiyatı./ Peretev Naili Boratav. - İstanbul: Gerçek yayınevi, 1973. - 255 s.
  22. Peretev Naili Boratav Zaman Zaman içinde. ./ Peretev Naili Boratav. - Ankara: İmge Kitabevi yayınları, 2007. – 217 s.

23.  Tezel Naki. Türk masalları / Tezel Naki/ - İstanbul: Milli Eğitim Basımevi, 1971. – 336 s.

  1. Языки народов Сибири, находящиеся под угрозой исчезновения [Электронный ресурс]/ Отдел Севера и Сибири ИЭА РАН. - http://lingsib.unesco.ru/ru/languages/chulym.shtml.html.
  2. Языки народов Сибири, находящиеся под угрозой исчезновения [Электронный ресурс]/ Отдел Севера и Сибири ИЭА РАН. -  http://forum.tatar.info/lofiversion/index.php/t5945.html.
  1.  


[1] д.ф.н., ст. сотрудник АН Литовской ССР, основоположник караимского краеведческого музея в Вильнюсе; годы жизни – 1879 -1961

[2] Самостоятельный тюркский язык смешанного типа с преобладающими уйгурскими и кыпчакскими чертами. [24]

[3] Барабинский диалект, Барабинское наречие [Baraba] - Распространён в Новосибирской области России. Численность - до 8 000 чел. Письменных памятников нет. В научной литературе принята запись в транскрипции В.В.Радлова на кириллической основе. Фонетический состав: 12 гласных. Характерно постепенное передвижение от пратюркского к поволжско-татарскому вокализму под влиянием татарского (казанского) языка.

В настоящее время барабинское наречие на говоры не делят. Наблюдаются некоторые фонетические и, реже, морфологические различия в языке на Барабе (Барабинский район) в отличие от других занимаемых барабинскими татарами районов. В первом случае несколько ярче сохранились исконно барабинские языковые черты, а в последнем - больше сказалось влияние татарского языка.

Видимо такое положение и существование в прошлом родоплеменных подразделений у барабинских татар отражает существование в прошлом говоров в наречии барабинских татар. У В.В.Радлова прослеживаются "следы" теренинского (аул Теренино у озера Каргат) и омского (племя бараба на реке Омь) говоров. У Л.В.Дмитриевой (Языки мира. Тюркские языки. Барабинских татар язык.) - "слабые следы" барабинского (Барабинский район) говора. [25]


  • Матеріали Другого Всеукраїнського круглого столу " Проблеми освіти тюрко ...
  • Обучение в ВУЗах Турции
  • Сравнительный анализ караимских пословиц (Тюляй Чулха доктор, преподаватель ...
  • «Маленький принц» на караимском языке
  • Вильгельм Радлов, Образцы народной литературы северных тюркских племен, Т.7
  • ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ФОЛЬКЛОРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ КРЫМСКИХ КАРАИМОВ
  • Тюлай Чулха, Крымскокараимская меджума Катыка: текст, перечень лексики
  • «Тюркские языки, находящиеся под угрозой исчезновения»
  • Константин Ефетов. «Жизнь летучих мышей». Стихотворения.
  • Ефетов Константин Александрович. Шеф говорил… Стихотворения. – Симферополь, ...

  •  

     

    Добавление комментария
     

     

    Включите эту картинку для отображения кода безопасности
    обновить, если не виден код



     
     

     

     

    Translate site to:
       
     

     

     
    Что бы Вы хотели здесь увидеть?

    Больше фото Караимов!
    Больше исторических фактов
    Больше про религию
    Больше про язык караимов


     
     

     

     
    «    Март 2024    »
    ПнВтСрЧтПтСбВс
     
    1
    2
    3
    4
    5
    6
    7
    8
    9
    10
    11
    12
    13
    14
    15
    16
    17
    18
    19
    20
    21
    22
    23
    24
    25
    26
    27
    28
    29
    30
    31

     
     

     

     

    Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru Рейтинг@Mail.ru